Мы в вас берем свое начало

phu2
phu3
phu
Фото: www.ym-penza.ru

В феврале Пензенскому художественному училищу им. К. А. Савицкого исполняется 120 лет.
Сегодня выпускники училища рассказывают о своих учителях, которые помогли им стать настоящими художниками. 

Сюзева Наталья,  выпускница 1984 г.
– Преподавателем, которому я до сих пор благодарна несказанно, был Рудняев Геннадий Петрович.
Он сам закончил Строгановку (Московская художественно-промышленная академия им. С. Г. Строганова), отделение промышленной графики. У него был мечта – открыть отделение промграфики в Пензенском художественном училище. И в 1980 г. ему разрешили набрать одну экспериментальную группу промграфики в рамках художественно-оформительского отделения.
В 1980 г., что означает загадочное слово «промграфика», мы не знали. Такие понятия, как дизайн, фирменный стиль, логотип, в нашей советской стране не звучали вообще.
Мы пришли поступать на оформитель-ское отделение и услышали в коридорах, что будут набирать группу промграфики. И меня зацепила слово графика. Я мечтала быть иллюстратором детских книг и решила, что это между собой как-то связано.
Экзамены я сдала, но по итогам собеседования меня на промграфику не взяли. И вот 30 августа я пришла в художественное училище и увидала свою рыдающую подружку, которую записали на эту неведомую промграфику. Она об этом даже боялась родителям сказать: поступала-то она на нормальное оформительское отделение, а ее вон куда записали.
Я смекнула, что это шанс. И мы быстренько пошли с ней к Доре Лазаревне Ханонкиной, завучу училища, и нас с ней поменяли местами. И я никогда ни на секунду не пожалела о своем выборе.
Наша группа – это была исполнившаяся мечта Геннадия Петровича. Он был молодой, энергичный, буквально горел огнем, отдавал нам всего себя без остатка. Но и спрос с нас был высочайший. Все должно было быть по высшему классу. По другому никак. Гонял нас немыслимо. Мы иногда ночи не спали, выполняя его задания.
Ходила такая байка, что если ты натянешь планшет «с углами», то есть по углам холста будут волны, то он этот планшет якобы выкидывает из окна на улицу Лермонтова, прямо на головы прохожих. При мне ни разу такого не было. Но мы все равно эти мифы с жаром поддерживали, и все перед ним трепетали.
Занимались мы по программе Строгановского училища. Геннадий Петрович вел у нас шрифты и композицию.
Шрифты на оформительском отделении – это основополагающая дисциплина.
Я и шрифты были не созданы друг для друга. Я была, по сути, безнадежна. Геннадий Петрович говорил: «Куликова, медведя в цирке проще научить шрифты писать, чем тебя».
Писали мы плакатными перьями. У нас были такие мастера в группе, которые могли написать пером полосу газетную, и никому бы в голову не пришло, что полоса эта написана от руки, а не напечатана. Для меня же это было недосягаемо. На занятиях я рыдала, слезы капали и размывали мои и так кривые буквы.
Тем не менее Геннадий Петрович все равно видел во мне творческое начало: что я могу мысли и чувства репродуцировать. Он это очень ценил, прощал мне мои неровные шрифты и прилагал огромные усилия, чтобы меня этому научить. И я все-таки эту дисциплину одолела.
Очень интересные задания Геннадий Петрович давал. Помню, он привез из Москвы фактурный шар из бумаги. Шар сложен был из цельного листа ватмана. Мы посмотрели на него минут пятнадцать, а потом Геннадий Петрович дал нам задание сделать дома такой же.
Это было задание «пойди туда, не знамо куда, принеси то, не знамо что».
Я думала, у меня мозги завернутся. Нужно было придумать такой раппорт (повторяющаяся часть орнамента – «УМ»), чтобы, складывая по нему ватман, без клея и ножниц, у тебя получился шар. Затем прочертить этот орнамент на ватмане скальпелем – тонко, не порезав лист, – чтобы ватман стал пластичным, сгибался по этим линиям.
В результате из ватмана получался шар размером А3 или А4. Это была такая пластичная бумажная масса,  которую потом легко было трансформировать во что-то другое – сложить из нее вазу, например.
Сейчас этим никого не удивишь. Но мы были первыми, кто осваивал эту специальность в ПХУ. Мы вместе с Геннадием Петровичем шли неведомой тропой.
Я очень благодарна этому педагогу за то, что он заставлял нас работать мозгами.
Что мы только ни изучали. Всевозможные плакаты, от рекламных до театральных, фотодело. Ребята у нас некоторые защищались фотоплакатами. Печатали огромные плакаты. То, что сейчас принтеры печатают, все печатали вручную.
Геннадий Петрович учил нас профессиональным подходам, тонкостям, которые знал сам. Он был очень неравнодушным педагогом, с прекрасным вкусом, с чувством меры.
Я очень благодарна ему, что он был в моей жизни. Даже не знаю, получилось ли бы из меня что-нибудь, если б я отучилась не у него. То, что я представляю собой сейчас как художник, это на 50% заслуга Геннадия Петровича.

 

Шадчнев Илья, выпускник 1985 г., отделение живописи.
Я поступил в Пензенское художественное училище в 1981 г.
Мне повезло, я учился практически с 1 по 4 курс у Жакова Германа Васильевича. Он вел у нас рисунок и композицию. Как правило, в художественном училище эти специальные дисциплины ведут разные преподаватели. А Герман Васильевич считал, что в их преподавании должна быть преемственность, должны быть единые требования.

Герман Жаков.
Фото из архива Ильи Шадчнева.

 

Он говорил, что рисунок и живопись – это костыли. А движение молодого художника идет к композиции, к сочинению картины с помощью этих костылей. И если движения их согласованы, то и довести художника до картины можно более-менее прогнозированно. А если костыли двигаются несогласованно, то молодой художник может разбить свой нос.
И Герману Васильевичу, насколько мне известно, удалось сделать пару выпусков, у которых он вел все 3 предмета: рисунок, живопись и композицию.
Мое внимание в художественном училище было сосредоточено на композиции. Мне импонировала энергичность Германа Васильевича.
Он был в то время в самом расцвете жизненных сил. У него было много планов по созданию некой методики, системы, обучаясь по которой студент достигал бы интересных результатов. Этим подходом Герман Васильевич заразил и меня.
Я во многом в своей педагогической деятельности продолжил его традиции и, разумеется, добавил свой опыт. И результаты этой методики не замедлили сказаться: значительное количество моих учеников состоялись и в Москве, и за рубежом как успешные художники. И я считаю, что они – это ростки того большого дерева, которое называется Пензенское художественное училище.
Что касается личности Германа Васильевича, то она была неоднозначная. Он легко мог сходиться с людьми, располагать к себе и достаточно дружелюбно относился к людям, которые бескорыстно и по-доброму занимались своей профессией.
Но в течение жизни в творческой среде накапливаются конфликты. И коллеги не всегда бывали на стороне яркой личности Германа Васильевича. Но это все, я считаю, издержки профессии. Потому мы, люди творческие, имеем дело с вечными истинами. И желание примирить их с сиюминутными жизненными ситуациями – это безнадежный труд.
Если говорить о Германе Васильевиче как о художнике, то он, мне кажется, не сумел состояться в тех рамках, в которых он оказался. Он состоялся скорее как педагог. Это, конечно, грустно. Потому что он – личность не пензенского масштаба.
Он обучался в Москве, в институте им. Сурикова, у замечательного педагога профессора Бориса Дехтерёва (народный художник, лауреат Сталинской премии – прим. «УМ»). Занимался книжной графикой. В принципе, он и должен был остаться в Москве: его дипломный проект был очень высокого уровня. Но в силу обстоятельств Пенза стала его домом, в котором он, на наше счастье, остался надолго.
У своего учителя Герман Васильевич почерпнул замечательные приёмы рисования, и он передавал их нам. Он очень любил во время уроков читать нам книги или рассказывал нам истории из своей молодости.
Время это было жестокое, военное, послевоенное. Когда он учился в художественном училище, общежитие не топилось практически, в комнатах, на полу, стояла корка льда. И в таких условиях студенты вынуждены были не только существовать, но и творить, создавать свои работы.


И вот эти его рассказы, его избирательный вкус по отношению к книгам, они оставили много интересных и незабываемых образов, которые кто-то из его учеников сумел воплотить в картинах, кто-то использовал их в качестве примера, чтобы не совершить ошибок в жизни.
Подобный подход – создание ауры творческой – я не встречал больше у педагогов.
Его творческие задания были всегда интересными и неожиданными. Нарисовать, например, дерево с розовыми слонами на нем. Или летающего слона нарисовать. То есть какие-то парадоксальные вещи, которые позволили бы отринуться от повседневности бытия и воспарить на крыльях фантазии.
Но развитие фантазии – это не самоцель. Целью является все-таки реалистическая картина. Довести всех учеников одинаково до финиша не получалось. Это не под силу ни одному педагогу. Но у Германа Васильевича было достаточно много звездных учеников.
Так случилось, что он принял значительное участие в моей жизни. Именно он пригласил меня на преподавательскую работу в ПХУ. Я воспитал три выпуска молодых художников. И надеюсь, что я оставил у них тот же огонь творчества, что передал мне мой учитель – Герман Васильевич Жаков.


Чагорова Татьяна, выпускница 1982 г.
Я училась на декоративно-оформитель-ском отделении, где преподавали Сиверин Адольф Васильевич и Захаров Константин Васильевич. Это были великие учителя и профессионалы с большой буквы.
Адольф Васильевич вел у нас рисунок, а Константин Васильевич – живопись.
Внешне и по характеру они были противоположностями. Сиверин был высокий, под 2 метра, а Захаров – небольшого роста. Когда они встречались, начинались обнимания, и было забавно видеть, что Константин Васильевич ростом был в половину туловища Адольфа Васильевича.
Константин Васильевич был фронтовиком, прошел Великую Отечественную войну. Был неулыбчивым, очень строгим, требовательным, но  справедливым. Он нас, можно сказать, пестовал. Приходил в аудиторию, садился на стул, весь урок за нами наблюдал. Очень много давал заданий, очень много у нас было просмотров. Константин Васильевич каждого студента видел насквозь и к каждому мудро и тонко подбирал тактику.

Студенты декоративно-оформительского отделения Пензенского художественного училища на уроке живописи, 1981 г.
Слева направо: Сергей Шмелев, Ирина Панферова, Лариса Соломатина, Владимир Пугачев.
Фото из архива Татьяны Чагоровой.

 

Мне, например, все время ставил четверки. Но, когда я оканчивала училище, он поставил мне пять по живописи в диплом. Я говорю ему: «Почему так?» А он мне ответил: «Тебе нельзя было ставить пять. Ты сразу расслабляешься».
Адольф Васильевич, наоборот, был очень мягкий. Не помню даже, чтобы он повышал когда-либо голос. Он был словно немножко над землей. Даже когда нас отправили в колхоз на уборку лука, он нам говорил: «Будете в деревне – гуляйте, пожалуйста, смотрите, какие там красивые домики. Зайдете в дом – посмотрите, какие там красивые крыночки…»
То есть мы едем грядки обрабатывать, в земле копаться, спали там, помню, на полу, а он нам говорил о возвышенном. Это поражало, что во всем у него была возвышенность и романтизм.
Он очень любил рассказывать про искусство. Тогда картинная галерея была в здании ПХУ, и он нам приносил из хранилища рисунки Малявина, Репина...  
При этом свои работы Адольф Васильевич нам не показывал. Он был человеком очень скромным. Я увидела их только после его смерти. Великолепные работы! Особенно меня поразила графика к «Дон Кихоту».
На одной из выставок я увидела работу Захарова Константина Васильевича и тоже была поражена. Это был натюрморт: глиняный кувшин, а в нем – цветущий репейник. Меня удивило, что нарисованы были не цветы, а какой-то репейник. Но этот репейник настолько был красив!
Константин Васильевич писал очень пастозно. Живопись у него была такая пластовская: густая, сочная. Очень красивые были цветовые отношения, пластика была великолепная. Это были величайшие мастера!
Захаров окончил институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина в Ленинграде, а Сиверин – Киевский художественный институт. Они оба были учениками Горюшкина-Сорокопудова и несли нам академическую школу XIX века.
Было раньше такое выражение «служу искусству». Вот эти люди свято служили искусству. Они не зарабатывали на нем, не делали карьеру. Искусство не было для них источником власти. Это было скромнейшие люди, которые пропадали в училище с утра до ночи. Не было такого: пришли-ушли.
Я сама уже работаю 30 лет педагогом в художественной школе и знаю, что от педагога зависит очень много: привычка к труду, постановка глаза, души, отношений… Все это зарождается от педагога. Поэтому я очень благодарна Адольфу Васильевичу и Константину Васильевичу. Все, что я умею, я умею благодаря им. Я считаю, что эти люди сделали нас и как художников, профессионалов, и как людей. Низкий им поклон.

Норкин Виктор, выпускник 1984 г.
Я учился на театрально-декорационном отделении. Главными преподавателями у нас были Анатолий Петрович Афанасьев, он преподавал рисунок, и Игорь Михайлович Вавилин, который вел театральную композицию и живопись.
Анатолия Петровича многие звали Офицером. Потому что он был очень ответственный и строгий. Попробуй только пропусти рисунок! Не давал опаздывать на его урок. Не пускал опоздавших. Говорил: «Вы же знаете, что натурщик приходит на определенное время. Ему не так легко стоять. Он устает. Поэтому вся группа должна приходить вовремя». Очень строго с нас спрашивал. За-ставлял нас делать наброски сотнями. И сейчас понимаешь, насколько он был прав.
Мы его уважали. Он много нам всего интересного рассказывал и не только про рисунок. Например, о музыке. Он был большим ее ценителем. Часто ходил на концерты.
Частенько водил нас к себе в мастер-скую, поил чаем, показывал свои работы. Анатолий Петрович рисует очень хорошо, пишет акварелью, любитель писать по-сырому. Делился секретами разными профессиональными.

Студенты театрально-декорационного отделения на пленэре в Приэльбрусье, 1982 г.
Нижний ряд слева направо:  Лариса Микина, Ольга  Краскова, Максим Леушин, Игорь Петров, Ольга  Зовская, Елена   Крючкова, Виктор  Норкин (ВАН), Елена   Семикова.
Верхний ряд:  Андрей Воронин, Исуф Эркенов, Виктор  Атякшев, Андрей Дергунов, Александр  Солдатов.
Фото из архива Виктора Норкина.

 

Он человек очень работоспособный. Ему сейчас 88 лет, а он по-прежнему ведет бурную творческую жизнь. Делает выставки, недавно вышла книга его стихов.
Когда мы с Анатолием Петровичем встречаемся, он всегда радуется. А когда видит меня на улице, кричит мне: «Маэстро!»
Игорь Михайлович Вавилин, напротив, был очень спокойный, интеллигентный человек, который, казалось, никого особо и не напрягал. Но мы на него смотрели раскрыв рот.
Он был действующим театральным художником. Во многих городах Союза ставил спектакли. И в Пензенском драматическом в том числе. Когда я учился, в нашем театре ставили, если не ошибаюсь, спектакль по книге «Порт-Артур».
Вавилин нас водил в театр, мы помогали ему делать декорации. Интересно так все это было!
Я был послушным учеником. В классных работах все, что требовалось, выполнял. А вот в домашних работах позволял себе выпендриваться. Мог, например, нарисовать натюрморт, на котором два заварочных чайника. Один – большой заварочный чайник, другой – поменьше. Большому чайнику я нарисовал очки. Назвал работу «Отцы и дети».
В академической школе такие вольности, конечно, были непозволительны, но на театральном отделении можно было сказать,
что это смысловой натюрморт – «по Тургеневу».
Игорь Михайлович только посмеивался, никогда мне не ставил за это двойки, говорил: «Ну что ж… Может и так быть». Он видел, что я очень много рисовал и поощрял это. Он терпеливо сносил и мои проказы, и проказы других ребят.
Вообще, счастливейшее было время! Обо всех преподавателях можно много хорошего рассказать. Шикарная была у нас учеба!
Само театральное отделение сильно повлияло на мое творчество. На мой стиль.
Когда езжу по выставкам и говорю, что учился в ПХУ, на театральном отделении, все говорят: а-а-а, вот почему у тебя такая живопись.
В других городах очень тепло отзываются о нашем училище, хвалят его. ПХУ и по сей день в нашей стране на хорошем счету.

Прочитано 12 раз Автор:  Марина Мануйлова
 
По теме
«Круглый стол» провел спикер регионального парламента Вадим Супиков в среду, 27 марта Анна ЧЕРНАЯ Фото: Пресс-служба Законодательного Собрания Пензенской области Как отметил Вадим Супиков, открывая совещания,
Фото: https://penza-gorod.ru/ - Penza-Post.Ru Рабочая группа Ленинского района 27 марта 2024 года совершила обходы домов, расположенных по улицам Калинина, Гоголя, Лебедевской, Пески и Тельмана, с целью проведения с семьями «группы риска» профилактических работ.
Penza-Post.Ru
Акция «Защити себя от туберкулеза». - Пензенский район Волонтеры культуры с. Ленино провели акцию «Защити себя от туберкулеза». Основной целью акции является привлечение внимания к проблемам туберкулеза, информирование об опасности заражения туберкулезом,
Пензенский район
Неделя детской книги - Иссинский район В рамках «Международной недели детской книги» в библиотеках Иссинского района прошли разные мероприятия для учащихся начальных классов.
Иссинский район
В Пензе театральных деятелей отметили региональными и общественными наградами - ПензаСМИ Представители театрального сообщества отметили свой праздник. В Пензенском областном драматическом театре имени Луначарского состоялось торжественное мероприятие, посвященное профессиональному празднику служителей Мельпомены.
ПензаСМИ