Неполитические реформы: что думает русская крупная буржуазия о положении в стране

«Улица Московская» предлагает вниманию читателей третью публикацию (первую публикацию можно прочитать здесь , вторую – здесь ) результатов исследования Левада-Центра, основанного на опросе 40 представителей крупной русской буржуазии. Цель исследования, по версии его аналитиков, диалог между бизнесом и властью. Цель «УМ» – пробуждение сознания наших читателей.

О нерыночной конкуренции
• Конкурировать приходится с компаниями, которые действуют вне рыночных трендов... Государственные и квазигосударственные игроки имеют существенные преимущества.
• Государство является конкурентом бизнесу в огромном количестве отраслей, при этом являясь его же
надсмотрщиком. Государство не уходит из большого числа областей ни как регулятор, ни как участник. Это подтачивает отношения бизнеса и государства, они очень плохие.
• Все вопросы решаются на самом верху. У кого есть доступ к уху, тот может чувствовать уверенность. Нет доступа – нет и гарантии. Как вкладывать деньги вдолгую, если ты не знаешь, что будет завтра?
• Как бы ни был устроен рынок, существуют госкомпании, возглавляемые чрезвычайно сильными политическими фигурами, которые в силу своего размера и напора могут сильно влиять на валютный рынок и более-менее имеют карт-бланш на всё. Наличие таких слонов в посудной лавке – это, конечно, отягчающее обстоятельство.
• Очень нечестно, что есть компании, которым отдаются преференции по каким-то причинам. Субсидии, которые выделяются на отрасль, выбираются двумя-тремя компаниями. Мелким компаниям не остаётся ничего. Поэтому говорить о развитии фермерства, когда все в одинаковых условиях, в России невозможно... Это просто лобби и всё, ничего больше.
• Ты же конкурируешь качеством и сервисом. Качество и сервис всегда требуют денег. Если кто-то может закрыть глаза на качество и сервис за взятку – это означает, что ты начинаешь проигрывать. Ты не можешь добраться до этой цены.
• Вы конкурируете с другой сетью ресторанов, которая принадлежит какому-нибудь чиновнику (или его жене, напрямую же они не владеют). И эта фирма платит зарплату вчёрную, и их никто не спрашивает, не приходит к ним. И вы должны или то же самое делать, или вы неконкурентный, или вы должны продаться... Или автобусная компания, принадлежащая племяннику или брату главы города, ГАИ или ГИБДД, всегда выиграет у автобусной компании, которая принадлежит никому. С этим система не умеет бороться. Формально всё будет законно, но конкуренции не будет. А это значит: растут цены и снижается качество.
• Конкурентная среда искажена в пользу государственных банков, им прощается больше, чем остальным. Справедливая конкуренция сильно искажена этими действиями, потому что по отношению к коммерческим банкам – закон, по отношению к государственным банкам – дружба.
• Российские компании часто – в особенности небольшие компании – очень вольно используют такие преимущества, они не могут получить доступ к кредитам, но они достаточно легко создают коррупционные схемы... Это нечестная конкуренция, которая подрывает общую рыночную ситуацию и веру в возможность честной конкуренции и в готовность людей инвестировать...

  О нерыночной мотивации
• Критерий рыночной конкурентоспособности становится всё менее важным для успеха в бизнесе. Критерий – следит или не следит за себестоимостью участник рынка – всё менее и менее привязан к результатам его работы... Ключевой игрок в бизнесе – это государство.
Государство через госзаказы вливает такие суммы денег, что уже всё остальное воспринимается по остаточному принципу... Выстраивается целая пирамида. Все участники этой пирамиды считают, что они занимаются бизнесом. На самом деле они занимаются освоением государственных денег, госбюджета...
Деньги, которые инвестируются в промышленность через госзаказы, работают на то, что Россия на глобальном рынке будет утрачивать конкурентные позиции. Какой товар, какие услуги конкурентоспособны на глобальном рынке? Те, которые по соотношению цены и качества устраивают конечного потребителя.
Мы же выстроили систему, в которой мнение конечного потребителя о товаре и услуге неважно... Предприятия утрачивают конкурентоспособность на глобальном рынке, разучаются бороться за покупателя, утрачивают способность контролировать себестоимость продукции.
• В России накупили суперсовременных станков, которые работают с хорошей точностью, без которых действительно нельзя идти вперед. Давайте посмотрим, насколько они загружены. То, что завод при нынешних оборотах должен делать год, на современном оборудовании можно сделать за месяц. А амортизировать оборудование нужно за положенные 10–15 лет. Что это значит?
Это значит, что та продукция, которую сделали за месяц, будет намного дороже, чем та, которую сделали на таких же станках в Германии, потому что там этот станок работает в три смены каждый день, без выходных, а у нас он работает с выходными, в одну смену месяц. Потому что очень велика доля государства в экономике.
Правильно подать свою работу губернатору или министру – это ключевой фактор в работе директора. От этого зависит госзаказ и многие-многие вещи. Если он делает наливные полы, покупает суперсовременное оборудование, он исходит не из финансовой модели производства. Он исходит из того, что всё руководство будет приходить в этот цех, у него будет правильно выстроенный собственный имидж... Он радеет за дело. Он закупает оборудование. Оно дорогое. Оно очень эффективное, когда его загружают на 80%. У него нет такого объёма заказов, физически нет... Желание понравиться приводит к абсолютно понятным затратам в бюджете завода, которые абсолютно вредны изначально. Они основаны не на финансовой модели производства. Они основаны на желании понравиться тому, кто обеспечит госзаказ. Из рыночного сектора мы просто вышли.
• Допустим, предприниматель инвестирует миллиарды долларов в строительство нового завода. Его спрашивают: «А зачем вы это делаете? Если посмотреть на экономику проекта, вроде как получается, что с большой вероятностью вы можете на этом деньги потерять. В лучшем случае ничего не заработать».
И условный Иван Иванович мне отвечает: «Ты ничего не понимаешь в бизнесе в России. Я построю миллиардный завод, я буду об этом три года на каждом углу говорить, и лично Владимир Владимирович Путин приедет ленточку разрезать на открытии моего завода. Это для моего остального бизнеса материально снижает риски. Поэтому для меня строительство чего-то, что государство хочет, чтобы я построил, принципиально важная вещь». И я понимаю, что предприниматель со своей колокольни совершенно прав. Но я также понимаю, что с точки зрения экономики в целом это создает стимулы для экономически нерациональных сделок.
• В России обычная ситуация, когда из крупной иностранной компании человек приходит к своему дилеру и начинает получать в три раза больше зарплату. Для чего профессионально расти, повышать свои знания, свой капитал, если ты можешь джокера вытащить – попасть в какую-нибудь олигархическую структуру, или же в чиновники пойти?..
Этика протестантов заключается в том, что ты сначала сам чего-то сделай, а потом тебе Бог за это воздаст, скорее всего.
А у нас: посмотри соседу за забор, а чего это он так хорошо живёт? Не взять ли у него и не поделить? И это очень плохо... Когда он видит, что товарищ пошёл, устроился в олигархическую компанию, получает, да ещё и приворовывает, циничное отношение к жизни формируется. Это всё молодежь развращает.
• Репутация ведёт к определённому уровню доверия. Репутация создаётся, накапливается. Когда эта репутация размазывается, как в России, потому что кроме репутации есть эластичные суды, когда есть какой-то ресурс, когда побеждает не тот человек, который блюдёт свою репутацию, а тот бизнес, который правильно с кем-то взаимодействует, то репутация унижается.
Необходимо ввести опять это слово – понятие репутации бизнеса. Но это может быть только тогда, когда есть добросовестная конкуренция бизнеса. В это постоянно вмешиваются внешние факторы: государство, эластичность системы. Значение репутации уходит, и она становится не нужна.
• Допустим, у меня есть компания, и есть мой конкурент, контролируемый государством. Корпорация хочет наш продукт закупить. Решение принимается не на основе того, у кого продукт лучше, а исходя из того, насколько владелец той компании близок к человеку, который принимает решение.
Зачастую человек, который должен принять решение о закупке этих ложечек, начинает с ними переговариваться, чтобы завести в этот бизнес кого-то из своих родственников... Происходит давление на бизнес. Не полный отъём бизнеса, что тоже бывает, а тебе говорят, что ты должен либо ввести в состав акционеров нужного человека, либо продать компанию в несколько раз дешевле, а иначе ей не дадут возможности работать.
То есть фактически это отъём собственности. Коррупционный отъём собственности, но необязательно на 100 процентов. Могут сказать: 20 процентов, 40 процентов компании надо отдать. Это всё равно отъём собственности. И ничего не меняется, всё только ухудшается.

О необходимости снижения доли государства в экономике
• Мы должны вернуться к тому, чтобы доля государства была существенно меньше. Это же путинская программа 2000 года, которая по-прежнему актуальна и выполнена, по-моему, всего на 40%. Та же нефтяная промышленность: мы зачем-то основные активы в этом конкурентном секторе собрали в одной компании... Финансовый сектор. Зачем нам государственные банки? Транспортные компании?
• Надо, чтобы власть не мешала. У нас власть часто, даже пытаясь помочь, в итоге вредит. Отношения власти и бизнеса должны быть в виде статус-кво. Не надо ни помогать, ни мешать.
• Государство должно присутствовать только там, где без него не обойтись, где это нужно для того, чтобы конструкция выдерживалась. Где присутствуют частные компании, где они конкурируют между собой, государство не должно вступать с ними в конкуренцию... Даже если банки государственные есть, то они занимаются только теми сегментами, где без них не обойтись... Будет приватизация, придут и собственники, которые очень нужны нашей экономике...


Самое главное, что делает экономику эффективной, это конкуренция, честная, здоровая конкуренция. Необходимо создать условия для этой честной, здоровой конкуренции. Любое государство, в том числе и Северная Корея, запускает ракеты, идёт какой-то прогресс.
Но вопрос в том, насколько это эффективно. Чтобы была эффективность, необходима конкуренция. Конкуренция – это когда компании действуют на равных условиях, в равной степени удалённости от государства.
• Убирать двойное толкование закона, упрощать ситуацию и убирать государство из экономики. Коррупция есть, наверное, везде. Вопрос её масштабов. Поставьте частного собственника, он вам решит задачу быстрее и лучше. Частная собственность эффективнее государственной, потому что там слишком много нахлебников появляется.

О необходимости демонополизации
  • Демонополизация, как это было проведено в США в начале ХХ века. Развал трестов, которые у нас сложились. Вместо одного «Газпрома» должна стоять одна транспортная монополия и пять-шесть добывающих предприятий. «Газпром» раскидать, приватизировать, раздать.
Во вторую очередь – «Роснефть». На компанию сейчас приходится 70% добычи в нашей стране, запредельный уровень монополизации. Эффективности добычи он не способствует, только каким-то внеэкономическим целям. Спокойно можно это дело развалить, чтобы в стране было четыре-пять примерно одинаковых по размеру нефтяных компаний.
Третье – банки. Нет никакой причины, почему должен быть один банк, который пользуется безусловной госгарантией, и ещё два-три банка, которые пользуются сильной госгарантией. И весь остальной сектор, который сидит на формальной гарантии Агентства страхования вкладов...
Если бы вместо одного Сбера, полубанка под названием ВТБ и четвертьбанка под названием Газпромбанк у нас было в стране хотя бы пять-шесть примерно одинаковых по размеру, конкурирующих между собой банков, бизнес-среда совсем по-другому бы летала.
И, видимо, что-то делать с РЖД, можно провести глубокую демонополизацию. Шаги необходимые совершенно понятны. Это отделение путевого хозяйства от подвижного. Пока всё складывается в некий набор монополий. Отсюда запредельный уровень неэффективности и коррупции в этом секторе, который реально наносит ущерб всему остальному...
Нужна ли стране одна алюминиевая компания? Раньше их было две или три, они прекрасно существовали. Почему в стране должна быть одна единственная крупная медно-никелевая компания? У нас всего один Норильск, там всего одно крупное месторождение. Может быть, есть возможность всё остальное поотщипывать, чтобы была хоть какая-то конкуренция.

О постоянном изменении и усложнении правил
• Хочется быть в более-менее предсказуемой ситуации. А здесь вы понимаете, что, с одной стороны, все требования исполнить нельзя одновременно. Например, какой-нибудь акт – у нас много наиздавали актов, – связанный с противодействием терроризму, наверняка требует, чтобы у вас были решётки на первых этажах. А какая-нибудь пожарная норма наверняка это запрещает, потому что эвакуация.
• Первое – это низкий уровень квалификации депутатов, люди не умеют писать законы. Второе – это ручное управление. У нас как происходит? Президент или премьер, или вице-премьер, или спикер Совета Федерации едет в какой-нибудь город, там выходит слесарь третьего разряда – я на полном серьёзе говорю – и в рамках общения с народом говорит: «Я озабочен тем-то и тем-то!»
И государственный деятель, который там был, приезжает в Москву, и его аппарат пишет поручение в министерство: «Внесите изменения в законодательство...» Или: «Рассмотрите возможность...» Это происходит каждый день в режиме реального времени, потому что чиновники, это же доминирующий класс, они таким образом демонстрируют свою бурную деятельность. И рождаются поручения, рождаются контрольные мероприятия и прочее.
• Наша работа заключается в том, чтобы минимизировать негативный эффект от деятельности государства... В основном мы занимаемся тем, что противостоим разного рода государственным инициативам, которые ухудшают предпринимательскую деятельность.
Но мы меняем один закон, а они в месяц выпускают 200 тысяч дополнительных актов нормативных. Чиновников физически больше, и бизнес не способен справиться с этой машиной. И это просто бессмысленно.

О высоких непроизводственных расходах, связанных с регулированием
• Чтобы выполнить требования, для начала в них должны хотя бы разобраться. Вы когда-нибудь видели документы промышленной безопасности, федеральные нормы и правила для металлургии? Это документ в тысячи страниц с несколькими тысячами пунктов требований, которые бывают самые разные и самые абсурдные, но в них нужно хотя бы ориентироваться и представлять, что на них ответить, как их исполнить. И как по этому поводу вести диалог с каким-нибудь проверяющим органом.
Крупной компании проще, хотя на её рентабельность и эффективность это сильно влияет. Малый бизнес в принципе не может себе позволить изучить всю документацию, которая существует в России...
• Всегда есть двойные трактовки. Существующие регуляции очень большие. Мы вынуждены нанимать юридическую компанию, которая нас постоянно сопровождает, что повышает наши расходы на ведение бизнеса. У нас две большие статьи расходов: это несколько юристов и это бухгалтеры. Это расход существенный, несколько сотен тысяч рублей в месяц для того, чтобы мы выполняли все требования, и мы всё равно боимся...
[В проверяющих органах] куча людей, которые иначе потеряют работу. Так они кормятся, у них есть семьи, и они защищают так называемые национальные интересы. Хотя на самом деле из-за этого барьера все вещи, которые мы покупаем, дороже в полтора-два раза. Мы переплачиваем.
• Есть ситуации, когда люди хотят деньги за то, чтобы выполнять свою работу. Они должны что-то одобрить, дать какой-то сертификат, провести проверку... Вместо того чтобы проверять то, что нужно проверять, они просто требуют деньги. Если убрать все необходимые лицензии, проверки, количество проблем не увеличится. Зато освободилась бы куча денег, которые сегодня тратятся на это.
  • Затраты на более частые проверки не оправдывают тех выгод, которые мы получаем от сокращения выплачиваемых субсидий. Наши издержки продолжают расти, и это будет убивать нашу конкурентоспособность.
• У нас есть требования, которые нельзя исполнить, а если сделать требования, которые можно будет исполнить, тогда неинтересно становится управлять страной. Это же вопрос такой: вы хотите, чтобы экономика росла или вы хотите чего-то другого на самом деле?
• Есть дискомфорт регуляторный: у нас залицензированы и зарегламентированы невероятным образом многие процессы, которые в мире не регламентируются – от ключевых лицензий на оказание услуг до санэпидемстанций, форм отчётности, налоговых проверок. Они ужасно зарегулированы и бюрократичны. Тратишь силы и деньги непонятно на что, и всё это не нужно.
Кроме официальной зарегулированности, есть ещё коррупционная зарегулированность. Чем больше основной зарегулированности, тем от большего числа чиновников это зависит, тем больше шанс нарваться на вымогательство.
• Колоссальная регуляторная нагрузка не приносит никакого экономического эффекта, только ущерб. Мы вынуждены держать штат людей, большая часть этого связана с исполнением законодательства по противодействию терроризму и отмыванию незаконно нажитых средств.
Что касается обучения персонала, чтобы квалифицироваться, что мы выполняем все требования по противодействию отмыванию незаконно нажитых доходов и терроризму, – это тренинги, которые должны проходить каждые полгода-год. Они носят абсолютно формальный характер, разрыв между реальностью и тем, чего хотят [добиться проверяющие], очень большой.
Это похоже на то, как принимался «закон Яровой». Вроде бы он направлен на борьбу с терроризмом, но мы понимаем, что экономический ущерб колоссальный, а выхлоп будет нулевой. У нас в этой части законодательство, которое все вынуждены соблюдать, колоссальное количество людей вовлечено в это, а выхлоп нулевой. В результате это абсолютно бесполезная работа, которая просто является дополнительными расходами и ничем больше.

Об устаревших нормах
• В медицинской сфере и сфере оказания социальных услуг регуляция устаревшая. И многие из тех, кто работает на рынке, нарушают те или иные нормы. Например, в существующем законодательстве есть СанПиН, который говорит, что если вы оказываете социальные услуги (дом престарелых или дом-интернат), то у вас должно быть приёмное отделение. И человек, который к вам приезжает, должен провести семь дней в приёмном отделении.
Помимо этого, должна быть куча справок, куча анализов, в том числе анализ на СПИД и на инфекции, передающиеся половым путём. Представьте, что к вам приезжают люди на выходные или просто на неделю. Они что, неделю должны в карантине провести? Это устаревшее законодательство. Потому что раньше такого, чтобы приехать на выходные, не было. С другой стороны, у вас есть СанПиН, который говорит, что обслуживание в жилых зданиях не допускается.
• Всё, что связано с затратами на операционную деятельность, связанную со всякого рода разрешениями... Это архаичные системы на базе наследия Советского Союза, багаж нормативных актов, связанных с пищевой промышленностью, потому что в Советском Союзе этим много занимались. Все эти рудиментарные вещи остались на рынке.
В значительной степени те нормативные акты, которые пишутся сейчас, списываются с советских нормативных актов, стандартов и технологических условий. И, конечно, это затрудняет создание высокотехнологичных производств, затрудняет производство продукции, которая является современной и которая требует отдельного регулирования.
У нас, например, до сих пор нет такого понятия, как сухие завтраки. Мы их едим, покупаем их в магазине, но они никаким образом нормативно не регулируются. У нас нет такого понятия, как корма для непродуктивных животных, это всякие Whiskas, Pedigree. Они по-прежнему регулируются советскими актами кормов для коров и свиней. Вся эта рудиментарная база сильно затрудняет компании вывод продукции на рынок.
Вывод продукта становится очень медленным, сложным. Она затрудняет компании логистику, потому что требования к перевозке этой продукции несовременны. Тебе запрещают какие-то логистические операции с этой продукцией, потому что она квалифицируется не как продукция для кошек и собак, а как продукция для коров, для свиней и так далее.
• У нас ужасное лицензирование, ужасные проверки сан-эпидинспекции, пожарные инспекции, эти ГОСТы 1975 года. Я лицензирование на лабораторию еле получил, потому что у нас окна не открываются. А по ГОСТу должны окна в лаборатории открываться. А у нас во всём здании окна не открываются, у нас вентиляция заменяет открытие окон! Улучшать ГОСТы. Санэпидинспекции и пожарные – это устаревшее всё, и развитию бизнеса не способствует.

Автор  "Улица Московская"
 
По теме
Суд назначил 38-летнему жителю Лопатинского района Пензенской области, который повторно попался за рулем в нетрезвом виде, 200 часов обязательных работ с лишением права управления транспортными средствами на два года.
Фото: https://penza-gorod.ru/ - Penza-Post.Ru Рабочая группа Ленинского района 27 марта 2024 года совершила обходы домов, расположенных по улицам Калинина, Гоголя, Лебедевской, Пески и Тельмана, с целью проведения с семьями «группы риска» профилактических работ.
Penza-Post.Ru
Акция «Защити себя от туберкулеза». - Пензенский район Волонтеры культуры с. Ленино провели акцию «Защити себя от туберкулеза». Основной целью акции является привлечение внимания к проблемам туберкулеза, информирование об опасности заражения туберкулезом,
Пензенский район
Неделя детской книги - Иссинский район В рамках «Международной недели детской книги» в библиотеках Иссинского района прошли разные мероприятия для учащихся начальных классов.
Иссинский район