Игры бюрократических клик: Пенза, 1928 год

В свете линии на укрепление государственности, так называемой вертикализации власти «Улица Московская» предлагает совершить исторический экскурс в прошлое. Материал Михаила Зелёва рассказывает о том, как 87 лет назад правящая верхушка пыталась поставить под контроль руководителей среднего звена Средневолжского края и что на самом деле из этого получилось.

Одной из постоянных забот сталинского руководства была перманентная борьба со вновь и вновь формирующимися на региональном и местном уровне хозяйственно-бюрократическими кликами.
Создание в провинции спаянных круговой порукой кланов, как ещё в 1958 г. отметил известный американский историк Мёрл Фейншо, было связано с настоятельной потребностью местной бюрократии ускользать из-под контроля вышестоящих уровней власти. «Под прикрытием такой круговой поруки, – писал он, – и взаимного протекционизма существовала возможность для разного рода злоупотреблений, процветавших на местном уровне месяцами и даже годами».
Для верховной власти такое положение представляло угрозу не только из-за потери эффективности государственного управления и роста социальной напряжённости, но и из-за перспективы превращения бюрократического аппарата в самостоятельную политическую силу. Поэтому периодически сталинская диктатура обрушивалась с репрессиями разной силы и масштаба на головы провинциальных и местных бюрократов, купируя наиболее ярко выраженные проявления семейственности и круговой поруки.
1928 год был временем одного из самых ярких обострений такой борьбы.


Всё началось со Смоленска
12 мая 1928 г. читатели  «Правды»  узнали о вскрытии «смоленского нарыва», который газета поставила в один ряд со знаменитым «шахтинским делом».
Руководство Смоленской губернии во главе с ответственным секретарём губкома ВКП(б), местным выдвиженцем Даниилом Павлюченко за два года полностью разложилось. Процветали пьянки и половая распущенность. Как позднее выразился один из свидетелей, «все в партийной организации пьют – от верху до низу повсюду пьянство. Губернские партконференции были сплошной большой пьянкой».
Кутежи оплачивались взятками и растратами. Взятки финансировались за счёт обвешивания крестьян и других махинаций при заготовке льна.
Та же ситуация наблюдалась и на уровне районов. Суд, прокуратура и печать были полностью зависимы от губернских властей. Разоблачать разрешалось руководителей не выше председателей сельских советов.
«Правда»  объясняла сложившееся на Смоленщине положение отсутствием внутрипартийной и рабочей демократии, жесточайшей самокритики. Как заявил на одном из партийных собраний в Смоленской губернии один из коммунистов, «бытие определяет сознание... Советское бытие не является результатом естественного развития общества, а создано искусственно, и потому неизбежно загнивание и перерождение. Коммунистическая партия представляет из себя замкнутую касту, и поскольку это так, то неизбежно вырождение...».
Он как в воду глядел…
Естественно, что в условиях начавшегося свёртывания новой экономической политики центральные власти не могли не обвинить смоленских бюрократов в сращивании с кулацкой верхушкой, в извращении классовой линии в деревне. Особое раздражение центра вызывало распространение в губернии хуторов. Это было названо «неостолыпинщиной».
Как отмечал заместитель народного комиссара Рабоче-крестьянской инспекции А. Яковлев, попытки объяснений вызванных в Москву руководителей Смоленской губернии вызвали у Центральной контрольной комиссии только желание наказать их ещё строже.
Центральные власти предприняли одну из самых первых и решительных попыток обновления руководства целой губернии. Д. Павлюченко был смещён со своего поста, исключён из партии и отправлен на производство с запретом занимать ответственные посты. Та же участь постигла ряд других губернских руководителей. 60 человек были арестованы. Заменены 8 уездных секретарей. Уволены 1407 работников советского аппарата. 150 человек были исключены из ВКП(б).
Были обновлены 68% состава укомов, 81% состава горкомов, 41% прокурорских, 30% судебных работников.
Но вскрытие «смоленского нарыва» вызвало целую волну новых разоблачений по всей стране. Она накрыла и бывшую Пензенскую губернию. В начале октября на страницах средневолжской печати была опубликована серия статей, посвящённых разоблачениям бюрократических клик в трёх уездах расформированной губернии.


Нижний Ломов
Как отмечала 2 октября 1928 г. пензенская газета  «Трудовая правда», «даже в старое время, в дни маститых винокуров, нижнеломовских купцов, не запомнят старожилы столь весёлого времени, как осень – весна 27-28 года». Здесь была разоблачена уездная бюрократическая клика под руководством ответственного секретаря укома А. Васина и председателя уисполкома И. Филимонова.
Газета сетовала: «Когда-то добровольцы Красной Армии, они полностью обросли пылью, замкнулись в скорлупу личных интересов, завели паутину в уголках, почувствовали себя примерно как в родовой вотчине».
Уездное руководство закатывало грандиозные банкеты и балы. Одним из главных источников финансирования этих мероприятий были «тайные договоры» с местными торговцами об «охране» их предприятий. Это давало 200-250 рублей в месяц. (Для сравнения: зарплата мелкого клерка тогда составляла примерно 25 рублей в месяц, неквалифицированный рабочий получал менее 20 рублей).
По распоряжению И. Филимонова удостоверения гражданам выдавали не за 10, а за 25 копеек. Списывали убытки на счёт боя и брака на местном спиртозаводе. Был учреждён специальный «фонд укрепления здоровья ответственных работников», с помощью которого уездное начальство распределило между собою 2470 рублей. Экономили на зарплате рядовых сотрудников уездных органов власти. В потребительском обществе было растрачено 18,5 тыс. рублей.
И. Филимонов купил себе фаэтон, рысаков, лодку, обставил кабинет. На это была потрачена 1 тыс. рублей.
Пытавшихся жаловаться третировали. Когда на спиртзаводе кто-то повесил плакат, критикующий руководство, то было устроено партийное собрание, куда явился весь уком. На нём уполномоченный Пензенской губернской контрольной комиссии по Нижнеломовскому уезду Алёхин потребовал отдать рабочих-корреспондентов под суд, но собрание его не поддержало.
И. Филимонов бросил в тюрьму учителя Попова, с которым поссорился из-за квартиры.
Начальник уголовного розыска Кощеев избивал арестованных, насиловал их жён. А. Васин принудил к сожительству жену инструктора укома.
«Трудовая правда»  заключала, что эти герои Красной Армии оказались изменниками на фронте социалистического строительства.
Статья сопровождалась публикацией постановления областной Контрольной комиссии, согласно которому Васину и Филимонову разрешалось выехать в другую парторганизацию после возврата присвоенных средств.


Чембар
Здесь по указанию секретаря укома Маханова и председателя уисполкома Давыдова начальник административного отдела уисполкома с февраля 1928 г. стал присваивать часть денег, собранных в виде штрафов с самогонщиков. Крестьянам милиция подбрасывала во дворы бутылки с самогоном и тут же их штрафовала. Так было присвоено 7697 рублей.
Средства распределялись среди всего руководства уезда и среди руководителей ряда волостей. Они оформлялись как, например, фиктивные командировки.
Под предлогом необходимости строительства шоссе между Чембаром и Башмаковым начался сбор средств с местного населения в фонд общества «Автодор». Из необходимых 300 тыс. рублей чембарские чиновники и партийные функционеры    собрали 25 тыс. На 3,7 тыс. они купили автомобиль, а остальные деньги распределили между собою.
Ещё одним источником дохода стало дообложение налогами крестьян на сумму в 50 тыс. рублей. Имущество неплательщиков тут же конфисковывалось, после чего растаскивалось самими чиновниками или покупалось ими же по дешёвке. Этим занимался и уездный прокурор. Он также запускал руку в казну и содержал прислугу из арестованных.
14 мая 1928 г. на основе Пензенской, Самарской, Ульяновской и Оренбургской губерний с включением ранее входившего в Саратовскую губернию Кузнецка была создана гигантская 7-миллионная Средневолжская область. Она делилась на 9 округов, каждый из которых равнялся трети или половине старой губернии. Округа теперь делились на районы. Волости упразднялись.
Чембарское руководство успешно пережило эту реорганизацию. Маханов и Давыдов получили повышение. Первый возглавил отдел пропаганды и агитации Пензенского окружкома ВКП(б), а второй – административный отдел Бугурусланского окрисполкома.
И лишь осенью, как сообщила 5 октября 1928 г.  «Трудовая правда», Маханов был снят с работы.


Городище
В Городищенском уезде всё начиналось с того, что секретарь укома Дедиков и председатель уисполкома Тарасов решили, что зарплата ответственных работников слишком маленькая. Они посоветовались с заведующим уездного финансового отдела и секретарём уисполкома и решили организовать «фонд помощи ответственным работникам для поправления здоровья». Так было роздано 1755 рублей. Потом разделили ещё 2 тыс. рублей.


Растраты в потребительском обществе составили 11,5 тыс. рублей. Крупные растраты практиковались в отделах здравоохранения и местного хозяйства (1300 и 1500 рублей).
Растраты сопровождались сплачивающими местных руководителей пирушками. Особенно грандиозный характер (до 200 человек и на суммы в сотни рублей) приняли симпозиумы, посвящённые десятилетию Октябрьского восстания и образования Красной Армии. Впечатлённые ими руководители ряда волостей попробовали повторить этот опыт в своих деревушках.
При этом, как отмечала  «Трудовая правда»,  уездному руководству явно благоволили в Пензе. Когда в Городище приехал следователь из губернского центра и, обнаружив растрату, арестовал секретаря уисполкома, то из Пензы немедленно выехал помощник губернского прокурора. Он освободил арестованного, а следователь написал прошение об отставке.
После административной реорганизации Дедиков благополучно пошёл на повышение, став председателем Сызранского окружного совета профсоюзов, а Тарасов возглавил Верхний райком Пензы. Его сместили только 4 сентября.


Шок в Пензе
Публикации в прессе вызвали тяжёлое потрясение в Пензе эпохи заката НЭПа.
«То была странная осень, – писал известный польский историк Исаак Дойчер. – …Кризис действительно углубился. Крестьянство находилось в состоянии мятежа, в городах царил страх перед голодом, и народ жил в невыносимом напряжении. Атмосфера была пронизана нервозностью, ощущением опасности и тревоги. Партийная машина решительно собирала свои силы, призывая всех быть готовыми к тяжёлому, пока ещё неясному чрезвычайному положению».
Пройдёт всего месяц, и хлебозаготовительная политика сталинского большинства в Политбюро приведёт к введению в Пензе карточной системы. Здесь появятся учётные листы на выдачу хлеба.
Пройдёт месяц, и на Красной площади демонстранты выйдут под официально одобренными лозунгами: «Опасность справа! Ударим по кулаку! Согнём нэпмана! Ускорим индустриализацию!»
Всего годом раньше за это отправляли в ссылку троцкистскую оппозицию.
Разоблачение уездных гнойников застало Пензу в ситуации, когда ответственный секретарь окружкома Антанас Малиновский уехал в отпуск. Его замещал заведующий отделом окружкома по работе в деревне А. Федин. Он неправильно интерпретировал сигналы сверху и решил начать широкое обсуждение разоблачённых злоупотреблений уездной бюрократии в партийных массах.
6 октября Федин опубликовал в  «Трудовой правде»  статью «За самокритику снизу». Он сетовал на то, что все злоупотребления оказались почему-то раскрыты сверху, в результате обследований уездов, тогда как вся партийная масса и беспартийное население молчали. А. Федин призвал к «мощной встречной волне самокритики».
Тут же была опубликована редакционная статья «Пусть решает масса». Там открыто признавалось, что и Малиновский, и председатель окрисполкома Николай Лабзёнков, давно работавший в Пензе, прекрасно знали о злоупотреблениях. Ближайший соратник А. Васина и предшественник И. Филимонова на посту председателя Нижнеломовского уисполкома Шарабин благополучно теперь занимал пост председателя Пензенского окружного совета профсоюзов.
«Почему Малиновский ушёл в отпуск, не приняв должных мер?» – задавалась вопросом газета.
В статье признавалось, что критиковать власти можно было «только под одеялом». Редакция требовала снятия всех замешанных в этих делах с ответственных постов, скорейшего расследования, обсуждения во всех ячейках и замены разложившихся рабочими-выдвиженцами.
В тот же вечер по Пензе прокатилась волна горячечных партийных собраний. Особое возмущение вызвала мягкость наказаний к провинившимся. На заводе № 50 рабочий Быков заявил: «Таких мерзавцев надо наказать и наказать так, чтобы другим хороший урок был… Мы здесь, в низах, стегаем за каждые 5-10 рублей, за каждую зря растраченную копейку. А ломовцам за 18 тысяч, растраченных на попойки, надавали только выговоров».
Он предлагал отправить их на 5-10 лет в рабочие и оставить в пензенской парторганизации, чтобы лучше их контролировать. Рабочие открыто говорили, что окружное руководство давно обо всём прекрасно знало и покрывало разложившихся.
Работница Маркина с фабрики «Маяк революции» призывала: «Чаще «проветривать» наших аппаратчиков. Не давать им засиживаться подолгу на руководящей работе. Зарываются».
Апофеозом возмущения стало длившееся два вечера 10 и 11 октября собрание городского партийного актива. На нём А. Федину и редактору  «Трудовой правды»  Власову даже не дали закончить их выступления. Председателя Пензенского окрисполкома Николая Лабзёнкова ряд ораторов прямо обвинил под аплодисменты зала в прямом попустительстве казнокрадам и разложившимся.
Перепуганное пензенское руководство пыталось спасти положение, обвинив в возмущении партийной массы сосланных в Пензу оппозиционеров-троцкистов. Об этом говорили Н. Лабзёнков и председатель Пензенской окружной контрольной комиссии Громов.


Окрик сверху
9 октября для того, чтобы погасить волну негодования в Пензе, была пущена в ход «тяжёлая артиллерия». На страницах самарской газеты «Средневолжская коммуна»  появилась статья ответственного секретаря Средневолжского обкома Менделя Хатаевича «Как не надо проводить самокритику». 11 октября её перепечатала  «Трудовая правда».
В ней Хатаевич заявил, что Дедиков, Маханов и ряд других товарищей – это «честные пролетарии, отдельные ошибки которых покрываются их крупной положительной работой».
«Надо уметь различать, за что бить, – продолжал М. Хатаевич. – Нельзя стрелять из пушек по воробьям. Нельзя поднимать подобный шум и причислять к казнокрадам людей, весь грех которых заключается в получении 40 или 70 рублей на лечение и для использования своего отпуска».
«У неосведомлённого читателя появляется представление о сплошном разложении и преступности состава работников целых уездов, о сплошных нарывах и гнойниках, об отсутствии среди руководящих кадров 3-х уездов даже единого «праведника», хотя бы небольшой группы честных, преданных делу товарищей, работающих самоотверженно и не покладая рук».
«Это уже получается не самокритика, а самое беспардонное самоохаивание и самооплёвывание».
М. Хатаевич отмечал, что герои публикаций средневолжской прессы виновны в благодушии и семейственности, но не в казнокрадстве и корыстных преступлениях. Факты раздуты. Нужен    вдумчивый, серьёзный, ответственный подход.
Почему Мендель Хатаевич занял подобную позицию, хорошо понятно.
Во-первых, два последних руководителя Пензенской губернии заняли ключевые посты в руководстве только что образованной Средневолжской области. Ответственный секретарь губкома Анс Аболиньш (1926-1928) занял посты второго секретаря обкома и ответственного секретаря Самарского окружкома, то есть стал человеком № 2 на Средней Волге.
Председатель Пензенского губисполкома Георгий Полбицин (1926-1928) занял пост первого заместителя председателя Средневолжского облисполкома. Заведующий же организационным отделом Пензенского губкома Павел Акулинушкин стал ответственным секретарём Оренбургского окружкома. Два года руководя губернией, они не могли не знать о процветании казнокрадства и разложении уездной номенклатуры.
Дальнейшие разоблачения неизбежно привели бы к Аболиньшу, Полбицину и Акулинушкину, что означало уже дискредитацию только что сформированного руководства области, включая самого М. Хатаевича.
Во-вторых, многие участники уездных кланов были уже назначены на новые ответственные посты самим М. Хатаевичем при создании Средневолжской области. Продолжение разоблачений и примерное наказание провинившихся означало бы опять же дискредитацию руководства области, назначившего таких людей.
Но не все    местные руководители смирились с идеей М. Хатаевича спустить расследование на тормозах.
Заместитель председателя Городищенского райисполкома Афанасий Захватов в письме в редакцию  «Средневолжской коммуны»  назвал Хатаевича сторонником только такой критики, которая не задевает «высших людей». Он обвинил пензенское окружное руководство в защите «головотяпов, наложивших контрибуцию и истязавших население».
Защищаемые Хатаевичем «заслуженные работники» втянули в коррупцию весь уездный аппарат. Он отмечал, что «нельзя успокоить общественное мнение этих трёх уездов, где создалось гнойное ядро тем, что якобы заслуженным товарищам можно делать снисхождение при растратах общественных средств».
Квалифицированно описал ситуацию в бывшей Пензенской губернии в письме от 10 октября 1928 г. секретарю Партколлегии Центральной контрольной комиссии Емельяну Ярославскому секретарь Поимского райкома И. Галин. Он писал: «Пензенский гнойник, если вскрыть его до конца, превзойдёт далеко Смоленщину».
Если этого не сделать, то это грозит новыми осложнениями, отмечал Галин. А не вскрывают его потому, что в нём замешано само руководство Пензенского округа, пользующееся сильной поддержкой из Самары, куда перебрались бывшие руководители губернии.
«Поголовное разложение в среде руководящей верхушки партработников охватывает три самых мощных уезда, которые стояли на особом счету у губкома, – писал Галин, – но если ЦКК уделит пензенскому гнойнику внимание и отсечёт замазывание, исходящее из окружкома и области, и пороется в других уездах нашей губернии, то, без сомнения, аналогичное разложение партработников и там найдёт».
Свою тревогу выражал уже в 1929 г. в письме в ЦКК председатель Средневолжской областной контрольной комиссии Пётр Студитов.
Средневолжский областной суд, а затем его президиум оправдали всех по городищенскому делу за недостатком улик. Студитов опасался за исход процесса по чембарскому делу. Решение пленума областного суда, отмечал он, породило возмущение со стороны парторганизаций и крестьянства, добавляя, что это большой козырь для наших классовых врагов.
В итоге за решётку отправились 7 человек: четыре – по чембарскому делу, два – по нижнеломовскому, один – по городищенскому.
20 человек были исключены из ВКП(б).
Средневолжская номенклатура отделалась малой кровью.
Михаил Зелёв,
кандидат исторических наук

 
По теме
Суд назначил 38-летнему жителю Лопатинского района Пензенской области, который повторно попался за рулем в нетрезвом виде, 200 часов обязательных работ с лишением права управления транспортными средствами на два года.
Фото: https://penza-gorod.ru/ - Penza-Post.Ru Рабочая группа Ленинского района 27 марта 2024 года совершила обходы домов, расположенных по улицам Калинина, Гоголя, Лебедевской, Пески и Тельмана, с целью проведения с семьями «группы риска» профилактических работ.
Penza-Post.Ru
Акция «Защити себя от туберкулеза». - Пензенский район Волонтеры культуры с. Ленино провели акцию «Защити себя от туберкулеза». Основной целью акции является привлечение внимания к проблемам туберкулеза, информирование об опасности заражения туберкулезом,
Пензенский район
Неделя детской книги - Иссинский район В рамках «Международной недели детской книги» в библиотеках Иссинского района прошли разные мероприятия для учащихся начальных классов.
Иссинский район
В Пензе театральных деятелей отметили региональными и общественными наградами - ПензаСМИ Представители театрального сообщества отметили свой праздник. В Пензенском областном драматическом театре имени Луначарского состоялось торжественное мероприятие, посвященное профессиональному празднику служителей Мельпомены.
ПензаСМИ